- Ну и что
особенного? - сказал Сапожников.
- Я вечный
двигатель изобрел.
- То есть
как? - спросил Аркадий Максимович Фетисов. - Вы же сами говорите, что
энергию нельзя получить из ничего?!
- А
зачем ее брать из ничего?- спросил Сапожников.
- Надо ее
брать из чего-нибудь.
- Но
тогда это не будет вечный двигатель.
-
Материя движется вечно. Если на пути движения поставить вертушку, то она
будет давать электричество.
М.Анчаров
"Самшитовый лес"
Я только поступал в
аспирантуру, но уже был наслышан о "подпольных" аспирантских
семинарах, которые раз в неделю проводил какой-то необыкновенный
человек...
Подпольными эти
семинары назывались потому, что проходили они и впрямь в подвале
учебного здания института, где размещалась лаборатория
рентгеноструктурного анализа. На семинары собирались все желающие.
Бывало, на них приезжали аспиранты и научная молодежь из Академии Наук,
из МГУ и других вузов.
Руководил семинаром
человек, которого лишь условно можно было называть аспирантом нашей
кафедры, Побиск Георгиевич Кузнецов. Высокого роста, подтянутый, с
намечающейся лысиной и слегка седеющими висками. Голос звонкий, как
мне показалось при первом знакомстве, неожиданно высокий. Правая рука
полусогнута в локте, кисть с мелом несколько запрокинута назад,
открывая тем самым ладонь. Когда он пишет на доске удивительно
красивым полупечатным почерком, кажется, что работают не просто
пальцы, а вся рука от плеча. Оказывается, это - следы тяжелого
фронтового ранения, полученного под Москвой. Орден Красной Звезды мы
увидели на лацкане его пиджака только по случаю Дня Победы.
"Судьба Онегина
хранила..."- писал о своем герое Пушкин. Героя этого очерка судьба и
била нещадно, и хранила удивительно. Не уберегла от осколка на фронте.
Врачи же московского госпиталя не только спасли жизнь семнадцатилетнего
командира взвода танковой разведки, но сумели сохранить ему руку.
Больше того, дали специальность: пока лечился, при госпитале
окончил фельдшерские курсы. Собирался он тогда поступать в
медицинский
институт. Судьбе же было
угодно распорядиться совсем иначе: почти год - на Лубянке, и приговор
- десять лет. За что? Да разве можно сегодня отвечать на этот вопрос?
В общем виде: за то, что позволял себе думать не так, как все... А если
точнее - задумал создать студенческое научное общество для обсуждения
смысла жизни... Такое общество кому-то показалось "антикомсомольским".
За "вольнодумство" сына тяжко поплатились и родители.
На первом же допросе
на Лубянке следователь презрительно спросил: "Откуда у тебя такое
собачье имя - Побиск?" И тут же в следователя полетела чернильница! Не
мог гвардии лейтенант стерпеть такое глумление: родители не случайно
изобрели сыну имя "Поколение Октября, Борцов и Строителей Коммунизма".
Когда его танк подбили, он повел экипаж в рукопашную схватку с
фашистами. Этот характер он сохранил на всю жизнь: умение в самых
жестких ситуациях постоять за убеждения!
Когда в шестидесятых
годах пришлось заполнять анкету, в графе "Образование" он написал:
"Десять лет академии Министерства внутренних дел и институт, законченный
заочно за три года". Да, судьба и в лагерях ГУЛАГа не забыла о нем.
Трудно рассказать об этих годах Побиска Георгиевича Кузнецова лучше, чем
это сделал его друг по несчастью Борис Витман в своей книге "Шпион,
которому изменила родина": "Меня просто влекло к этому человеку. От него
шел как бы ток высокого напряжения, и этот ток изливался неизвестными
тебе доселе познаниями, всегда основанными на доскональном изучении
предмета, свободе мышления, развитой интуиции. Его интеллект
базировался на мощной жизненной энергии - его не сломили ни война, ни
репрессивная машина. Все это вызывало во мне жгучую зависть - мне
постоянно хотелось достичь его высот и мощи. Только в общение с
Побиском Кузнецовым БУДУЩЕЕ прорывалось и присутствовало почти всегда.
Он был как бы инициатором этого прорыва. И этим он был действительно
уникален.
- Смотреть назад -
это смотреть в грязь! - говорил он. - Вперед смотри - там подлинный
облик человечества. Здесь, в ГУЛАГе, нет будущего. Оно в твоей голове
должно сидеть. И тогда состоится обязательно. Носи его в своей башке -
расти, пестуй, и оно сбудется".
Пришлось быть Побиску
Георгиевичу лагерным фельдшером - лепилой. А рядом с ним на обходы
ходили профессора и академики, сидевшие с припиской "без права
врачевания"... Так состоялось знакомство с академиком-секретарем
академии медицинских наук Василием Васильевичем Париным. В итоге слава
"фельдшера, который умеет лечить все болезни", дала ему некоторую
"свободу в зоне". В этих зонах было у кого поучиться, а Учителя,
встретив талантливого ученика, не скупились на науку...
Затем зэковская
судьба забросила Побиска Георгиевича в Норильск. С перебитой рукой он
был совсем не годен для физических работ. Послали в химическую
лабораторию. И там был уже другой факультет той самой "Академии
министерства внутренних дел" со своими педагогами - профессорами и
академиками. Отсюда шло знакомство с академиком-химиком Алексеем
Александровичем Баландиным, членом многих зарубежных академий...
Так полтора столетия
спустя в совсем других условиях и не на страницах приключенческой
книги, а в реальной жизни во многом повторялась история Аббата Фариа и
будущего графа Монте-Кристо. Только побега в реальной жизни не было:
десять лет "от звонка и до звонка" отбыл свой срок Побиск Георгиевич.
Да еще не было в его жизни мести!
Правда, через много
лет он встретил в очень закрытом московском НИИ начальника спецчасти,
отставного полковника, которого знавал злым гонителем в одном из
лагерей. Увидев на лацкане пиджака Побиска Георгиевича орден Красной
звезды, он удивился: " А это откуда у тебя? Ты ведь сидел мальчишкой!"
Побиск Георгиевич спокойно ответил: "Нет! Я сидел гвардии младшим
лейтенантом!". Через час этого начальника спецчасти вызвал к себе
директор-академик и распорядился оформить П.Г. Кузнецову пропуск,
допуск и отдельный кабинет для работы… Через год Побиск Георгиевич
узнал, что тот бывший полковник повесился…
Вышел Кузнецов из
заключения на волю вполне сложившимся ученым-исследователем, как он
сам любил говорить, "...не утомленным классическим образованием",
зато сказочно богатым новыми научными идеями.
Побиск Георгиевич
обладал феноменальной памятью и удивительной скоростью чтения: ему
ничего не стоило сыграть шахматную партию "вслепую", не глядя на доску,
или прочесть за час книгу в четыреста-пятьсот страниц. И не просто
просмотреть, но и цитировать из нее затем большие отрывки.
Прекрасное знание
математики, умение применить ее к анализу любых самых сложных проблем,
дало научным журналистам основание называть его "Человеком мыслящим,
человеком считающим" - "HOMO SAPIENS, HOMO KALKULANS". Сам же Побиск
говорил: "Считать умеют многие, даже машины, а я - ЧЕЛОВЕК ИЗМЕРЯЮЩИЙ!"
Друзья прозвали
Побиска "Китобоем": чем больше ученый собеседник старался изобразить из
себя научного кита, тем злее всаживал в него свой гарпун "Китобой". В
обыденной жизни предельно скромный, удивительно добрый, с хорошим
чувством тонкого юмора, в научных спорах Побиск Георгиевич отличался
бескомпромиссностью, точностью формулировок, удивительной широтой и
нетрадиционностью научного мышления. Он был очень хорошо ориентирован
не только в математике, но и в химии, физике, биологии.
А еще связывала его
долгие годы дружба и сотрудничество с академиком Акселем Ивановичем
Бергом - одним из первых энтузиастов кибернетики в России.
Именно такая
разносторонняя образованность позволила Побиску Георгиевичу принять
деятельное участие в теоретической разработке жизнеобеспечения
космонавтов в замкнутом пространстве космических кораблей. А отсюда был
один шаг к оценке живого на Земле как вечного двигателя второго рода,
способного черпать энергию извне. Именно здесь лежит предмет давнего
научного спора о границах применимости так называемого Второго закона
термодинамики. Если границы закона не очертить, то он приводит к
печальному выводу о неминуемой тепловой смерти Вселенной. Как и
академик В.И.Вернадский, как К.Э.Циолковский, как выдающийся ученый, к
сожалению, гораздо менее известный и в России, и за рубежом И.И.Гвай,
П.Г.Кузнецов внес в проблему доказательства бессмертия человечества
свой серьезный научный вклад. Человечество он представлял как вечный
двигатель второго рода, способный питаться бесконечным потоком
солнечной энергии. Он, вероятно, был одним из самых замечательных
представителей той плеяды ученых-энциклопедистов, которые составляют
гордость российской науки - РУССКИЙ КОСМИЗМ.
Мир наш тесен.
Несколько лет тому назад в зарубежной поездке около гроба Господня я
случайно познакомился с российским писателем Борисом Генриховичем
Володиным, автором книг о Менделе, И.П.Павлове и многих других
выдающихся биологах. Возникший разговор о бренности и вечности жизни на
Земле очень соответствовал этому святому месту... В качестве научных
аргументов мы оба сослались на труды Побиска Кузнецова.
И тут оказалось, что
Володин и Кузнецов познакомились когда-то… в одной камере Лубянки!
Воспоминания Бориса Генриховича удивительно точно совпадали с
впечатлениями Бориса Витмана, хотя о его книге он не знал.
В брежневские времена
Побиск Георгиевич еще раз побывал в тюрьме. К тому времени он руководил
большой лабораторией, занимавшейся сетевым планированием научных
экспериментов и жизнеобеспечением в замкнутых системах космических
кораблей. Он только что вышел из больницы после инфаркта. Накануне ему
вручили в Кремле правительственную награду, а утром пришли за ним, как
в старые времена... Только кому-то вздумалось на этот раз сочинить
другое обвинение - в финансовых преступлениях и взятках в особо крупных
размерах. О деле этом доложили самому Косыгину, и он дал жесткое
поручение - "Разобраться!". Разбирались полтора года. Восемь академиков
писали генеральному прокурору письма в защиту коллеги. Заместитель
генерального на письма давал ответ, откровенно нарушавший элементарные
нормы закона: "Кузнецов совершил..." А ведь такую формулировку имел
право дать только приговор суда.
Со своей стороны могу
засвидетельствовать абсолютное бескорыстие, я бы сказал, щепетильную,
кристальную честность Побиска Георгиевича, его известную всем близким
щедрость, его открытость и готовность придти на помощь любому, кто
обратился к нему.
Когда же с
очевидностью выяснилось, что дело это вовсе надуманное, кем-то
инспирированное, закрыть его, по традициям тех времен решили,
отправив нашего друга в психиатрическую лечебницу. Главный врач
сказал: "Если я напишу, что вы здоровы, они опять будут вас мучить...".
Так родился нужный для прокуратуры диагноз. А главврач подарил пациенту
прекрасную чеканку собственной работы "Орел терзает печень прикованного
к скале Прометея".
Побиск Георгиевич с
честью вынес и это испытание. Не перенесла его милая и добрая жена Гера,
мужественно боровшаяся за судьбу мужа: ее скосили три инфаркта. Была
она крупным специалистом по истории Африки, доцентом МГУ.
Пройдя в науке свой,
порою совсем не простой путь, Побиск Георгиевич стал Генеральным
конструктором большой информационной системы "СПУТНИК-СКАЛАР". Систему
полного жизнеобеспечения в замкнутом пространстве космической станции
он предложил рассматривать как микромодель жизни на нашей планете. Все
технические возможности и жизненный комфорт космонавтов не зависят от
денег, а только от энерговооруженности корабля. Может быть, и СИСТЕМУ
ЖИЗНЕОБЕСПЕЧЕНИЯ ЛЮДЕЙ НА ПЛАНЕТЕ ЗЕМЛЯ СЛЕДУЕТ ПРОЕКТИРОВАТЬ ИНЖЕНЕРАМ,
ИСХОДЯ НЕ ИЗ ДЕНЕЖНЫХ БЮДЖЕТОВ, А ИЗ КИЛОВАТТ-ЧАСОВ, вырабатываемых
человечеством? Ведь печатный станок может напечатать сколько угодно
купюр, а распределить киловатт-часы свыше фактически добываемых просто
невозможно. Такое планирование устойчивее и надежнее традиционного. С
переходом на такие единицы измерения можно было бы говорить и о введении
межнациональных валют. Эти идеи об энергетических эквивалентах денег
Побиск Георгиевич предложил к обсуждению еще сорок лет назад.
Но мне почему-то
кажется, что истинной любовью ученого являлись не конкретные
естественные науки, а философия и ее ядро - диалектика. И сила
Кузнецова как философа заключается в том, что пришел он в философию от
точных наук, зная их созидательные возможности. Тем он и отличается от
многих современных философов, привыкших пользоваться готовыми данными
естествознания только для подтверждения своих умозрительных построений.
Философское творчество Побиск Георгиевич всегда связывалось С СОЗДАНИЕМ
ТЕОРИЙ, основанных на объективных законах природы, и не просто
абстрактных теорий, а вполне конкретных, умеющих решать реальные
проблемы каждого человека.
Следить за свободным
полетом мысли этого ученого даже в дружеской беседе бывало трудно:
общие места и второстепенные выводы пропускались, а без них новым
собеседникам бывает не легко следовать логическому пути рассуждений
ученого. Сам же он любил, чтобы его перебивали вопросами и охотно
пояснял сложные моменты. При этом с даром блестящего педагога, как
говорится, "на пальцах" мог показать физическую сущность многих
глобальных идей.
С годами все больше
убеждаюсь, что именно к таким людям, как Побиск Георгиевич Кузнецов в
большой мере приложимы слова Бориса Пастернака:
"Гений есть кровно
осязаемое право мерить все на свете по-своему,
чувство
короткости со Вселенной, счастье фамильной близости
с историей и
доступности всего живого".
Масштабность,
разноплановость и разнохарактерность идей Побиска Георгиевича причудливо
переплетается с фактами биографии, научной среды и условий работы
ученого. Порой трудно понять его идеи не в силу их энциклопедичности, а
из-за недостаточной проработки взаимоотношений различных отраслей
знаний в современном естествознании и обществоведении. Совсем недаром
одну из самых подробных характеристик научной значимости
работ Побиска
Георгиевича подписали сразу три академика - математик В. Глушков,
специалист в области теории автоматизации управления В. Семенихин и
обществовед В. Афанасьев:
"... П.Г. Кузнецов
обладает способностью использовать при решении сложных научных проблем
в одних областях знания аппарат других наук, зачастую очень
удаленных. Это затрудняет немедленное и широкое восприятие, признание и
реализацию его идей, но это же и является ценным в научном
исследовании, так как именно такой широкий синтез способствует
прокладыванию новых путей в науке".
И еще одно личное
качество этого человека хочу отметить особо: его неистощимую научную
щедрость. Сколько своих оригинальных идей он "подарил" коллегам для
детальной разработки и экспериментальной проверки, посчитать трудно!
Волей судьбы в роли аспиранта пришел Побиск Георгиевич в Московский
государственный педагогический институт на кафедру профессора Степана
Афанасьевича Балезина, но, как сложившийся ученый, он принес с собой
новые научные идеи, которые очень помогли многим исследователям
процессов коррозии и защиты металлов.
Как знак давней
дружбы храню автореферат кандидатской диссертации Побиска
Георгиевича "Теоретические основы разделения редкоземельных элементов и
методы оценки эффективности разделения". Сам по себе автореферат
примечателен: всего семь страниц текста и ссылки лишь на две публикации.
А в Высшей Аттестационной Комисси - в ВАКе серьезно обсуждался вопрос о
присуждении соискателю не кандидатской, а докторской степени.
На обложке
автореферата - шутливое посвящение: "Исааку от Побиска, как самому
главному в этой работе". Каюсь! Я только помогал оформлять
экспериментальные результаты к защите...
В связи с этим
исследованием Побиска Георгиевича мне вспоминается такой эпизод. Вскоре
после защиты его диссертации в свежем номере научного журнала я нашел
письмо академика Юрия Андреевича Жданова, в котором он предложил метод
оценки возникновения смесей в ходе химических реакций. Это была задача,
как говорится, "зеркальная" кузнецовской: один оценивал разделение
смесей, а другой - возникновение их. И хотя авторы шли диаметрально
противоположными путями, но пришли к абсолютно одинаковым выводам.
Вскоре мы с Побиском Георгиевичем оказались в Ростове-на-Дону и не без
труда попали на прием к академику. Встретил он нас сухо и сдержанно,
торопился уезжать... Но когда же он увидел обе статьи рядом, то
произошла немая сцена, завершившаяся взрывом смеха двух больших ученых:
оба по-детски непосредственно смеялись над собой, поскольку оба не
заметили вовремя гораздо больших возможностей решенных ими задач! С той
поры они стали добрыми друзьями.
Побиску Георгиевичу
я тоже подарил свой автореферат с тем же текстом, но в нем уже не было
такого юмора. Я благодарен судьбе, что несколько лет провел рядом с
таким Ученым и Человеком, что до конца мы пронесли нашу дружбу. Побиска
Георгиевича не стало в декабре 2000 года: жестоко карали его шесть
инфарктов.
В последние годы
жизни его работы получили широкое международное признание: он был избран
почетным профессором нескольких зарубежных университетов, в том числе
почетным профессором на кафедру Президента Академии наук Бельгии
Пригожина...
