Категориальный
анализ как метод диалектического мышления. Чем Побиск Георгиевич,
безусловно, поражал своих слушателей, почитателей и оппонентов, так это
способностью глубокого, быстрого, изящного анализа самых разнообразных
проблем, к которым он умел применить систему взаимодействующих друг с
другом базовых философских категорий. Категории существуют в парах, их,
по мнению П.Г. Кузнецова, около 50. Появление новой категориальной пары
– прорыв в научном мышлении, что, естественно, происходит не часто.
Таким образом, научное мышление имеет константы, но при этом способно
расширяться в своих основаниях.
Базовые категориальные пары проецируются
в частные отрасли знания. Исследователю нужно управлять движением
категорий с учётом их межуровневых отношений. При этом, как считал
Побиск Георгиевич, чем большее число категориальных пар использует
исследователь, тем точнее он мыслит. Первичная схема работы с
категориальной парой выглядит следующим образом: «… следует рассмотреть
высказывание, обернуть субъект в предикат, ещё раз заполнить связку, а
потом рассмотреть отрицание этого высказывания и ещё раз обернуть в
связку» [6, с. 7]. Так Побиск Георгиевич интерпретировал метод, который
использовали Гегель и Маркс. Внешняя простота метода обманчива, но
реализовать его очень непросто. Вот пример из близкой мне науки. Решая
проблему личности, нужно, в частности, заполнить связки: социальное есть
биологическое, биологическое есть социальное, биологическое не есть
социальное, социальное не есть биологическое. Оказывается, что одни
теоретические аспекты психологии личности осмыслены в значительно
меньшей степени, чем другие. При этом мы обращаемся только к одной
категориальной паре, которую далее нужно соотнести с движением других
категориальных пар того же уровня и других уровней обобщения,
используемых в данной предметной области, интегрировать открывающиеся
смыслы, увидеть их развитие в междисциплинарных связях и т.д.
Как правило, метод
категориального анализа используется в усечённом виде. Я не стал
исключением, применив его в своей кандидатской диссертации и не
переставая удивляться его возможностям даже в таком виде. Радость
открытия и подтверждения теоретически предсказанных аспектов изучаемой
реальности многого стоит. С признательностью приехал в 1991 г. к Побиску
Георгиевичу домой поблагодарить и подарить автореферат. Чувствовал он
себя неважно, моя работа была сущей мелочью на фоне проблем, которые он
осмысливал, но зато в подарок я получил только что вышедшую с
предисловием П.Г. Кузнецова книгу русского мыслителя XIX века Сергея
Андреевича Подолинского «Труд человека и его отношение к распределению
энергии». Этот блестящий учёный предвосхитил идеи Н.А. Умова, К.А.
Тимирязева, В.И. Вернадского о сущности процессов жизни.
Самому Побиску Георгиевичу удавалось при
решении научных и организационно-управленческих задач удерживать в
сознании большие конфигурации одноуровневых и межуровневых
категориальных отношений, соотнося их с меняющейся эмпирической
данностью. Такое вот панорамное мышление. Говорят, что молодой Д.
Шостакович на глазах изумлённых музыкантов мог с невероятной скоростью
набрасывать партитуру нескольких партий одновременно, двигаясь не по
горизонтали нотного листа, а по вертикали, записывая их синхронное
звучание.
Оценивая наследие П.Г. Кузнецова, Ю.В.
Громыко считает, что в первую очередь Побиск Георгиевич являлся
гениальным разработчиком сложного метода синтетического диалектического
мышления. При этом он соединял философию и методологию с конкретными
научно-исследовательскими разработками и с конкретными продвижениями в
самых различных дисциплинах, а дальше – с реальной практикой сложнейших
методов оргуправленческого действия. За всем этим, по мнению Ю.В.
Громыко, стоял антропологический проект: проект человека, его сознания,
мировоззрения, мотивации [3].
В этом проекте состоит второй урок
Побиска Георгиевича. Его содержание я определяю для себя так: главное
в человеке, социальных группах, человечестве – способность и стремление
к целеполаганию и достижению цели. Цели должны отражать законы
исторического развития, в этом соотношении находится источник смысла
частных научных поисков, конкретных политических и экономических решений.
Целеполагающая сущность человека
теснейшим образом связана с планированием. Молодые аспиранты практически
на каждой лекции слушали о его функциях, методах, эффектах. Как любил
повторять Побиск Георгиевич, план – это способ превратить то, чего ещё
нет, в то, что уже существует. Будучи помещённым в структуру
категориального анализа, план начинает выполнять функцию мостика,
перехода от одной категории к другой и, следовательно, одного состояния
реальности, обозначенного исходной категорией, к другому состоянию.
Содержательное наполнение перехода, т.е. планирование, является
творческим обогащением и развитием реальности, в нём воплощается
единство знания и действия, познания и преобразования. В такой форме
диалектический метод мышления проникает в практику управления,
технического конструирования и т.д.
В пристальном интересе к планам
проступает не только понимание их роли в организации мыслительной
деятельности и очевидная технологическая польза, но и социальная
метафизика советского строя, его устремлённость в будущее. Обратной
стороной этой устремлённости выступает недовоплощённость замысла в
каждый конкретный момент времени, которая может порождать скепсис и
разочарование, но может быть источником мужества и энергии. В бытность
СССР мы наблюдали и то, и другое. Побиск Георгиевич являлся одновременно
метафизиком и конструктором советского мужества и энергии, до конца
своих дней работая над проектом лучшего – для людей, Отечества,
человечества. Конечно, устремлённость в будущее была (и, надеюсь, будет)
присуща не только советскому периоду, ведь Россия – государство, которое
не находит себе покоя в составе наличного (Ф.И. Гиренок).
Побиск Георгиевич на лекциях часто
ссылался на книгу Д. Миллера, Ю. Галантера, К. Прибрама «Планы и
структура поведения», изданную на русском языке в 1965 году. Она была
примером очень удачного соединения усилий нейрофизиологов, психологов и
разработчиков систем искусственного интеллекта, специалисты разных
направлений её высоко ценили. Побиск Георгиевич настоял на том, чтобы я
перечитал книгу (студенческий опыт оказался поверхностным), вручив свой
аккуратно обёрнутый экземпляр с многочисленными пометками на полях. Мне
кажется, она натолкнула его на мысль, что свойства личности можно
выразить через основные характеристики планов (их источник, длину,
широту, детальность, темп составления, сохранность во времени и т.д.).
Важным прикладным аспектом идеи о
целеполагающей сути человека являются мысли П.Г. Кузнецова о спектре
интересов личности, который включает шесть уровней: личные цели – цели
групп, в которые человек включён – цели организаций – цели страны – цели
международных объединений и организаций – цели человечества. Цель
означает рост возможностей – от индивидуальных до всеобщих. Для
психологической интерпретации личности желательно построить матрицу, в
которой должны сочетаться эти шесть уровней интересов с десятью
основными характеристиками планов; в итоге выделяются шестьдесят типов
личности. С одной стороны, когда мы видим работы, в которых оперируют
двумя, четырьмя, шестнадцатью типами, то понимаем: задача
содержательного наполнения нескольких десятков типов – дело очень
сложное и уж явно не одного конкретного исследователя. С другой стороны,
предлагаемая размерность личностных типов предостерегает от упрощённого
укрупнения психологических и поведенческих характеристик людей, особенно
при проектировании сложных систем управления, и требует иных –
информационно-сетевых технологий разработки и учёта этих характеристик.
По мнению Побиска Георгиевича, на базе шестидесяти типов людей можно
построить соответствующее фазное пространство и проследить, как
развивается личность. Здесь нам откроются разнообразные варианты
развития.
Ценность подхода П.Г. Кузнецова к
психологической теории и практике управления заключается в том, что для
него управленец – это не просто носитель доминантных, коммуникативных,
регуляторных характеристик, не просто глава клана или лидер команды,
соответствующий требованиям деятельности или ситуации, а человек,
имеющий определённый масштаб и структуру социального и временного
кругозора. Именно они подтягивают к себе те или иные личностные
характеристики, именно они выступают отправной точкой диагностики,
анализа, воспитания управленца. Исторический и жизненный опыт даёт
наглядные примеры правомерности такого подхода. Беда, когда человек,
призванный по должности воплощать интересы социальной общности или
страны, способен удерживать в своём сознании интересы только фрагмента
этой общности и/или только в интервале ближайшего будущего. Как говорил
Побиск Георгиевич, определить уровень руководителя несложно: задай
вопрос, интересен ли ему проект, который поможет стране или его
организации в целом? Если он оживляется только при очевидности личного
интереса, то это и есть истинный масштаб руководителя.
Я бы дал такую
интерпретацию подхода П.Г. Кузнецова к личности: личность проявляется
в масштабе своих целей, соответствующих интересам той или иной
социальной общности на определённом интервале будущего, и планах их
достижения. В данном подходе воплощается широкий круг идей – от
психологии и метода диалектического мышления до русского космизма и
законов исторического развития. Следует сказать, что в советской
психологии были чрезвычайно интересные попытки проектной интерпретации
человека. Например, В.В. Давыдов полагал, что сущность личности человека
связана с его творческими возможностями, с его способностью созидать
новые формы общественной жизни [2, с. 82]. Сам Побиск Георгиевич,
развивая идеи В.И. Вернадского, Н.Ф. Фёдорова, К.Э. Циолковского, мыслил
масштабами человечества, чьё будущее и смысл существования – овладение
космосом и борьба за бессмертие [4]. В конце жизни он нашёл поддержку
своих идей в статье Патриарха Алексия
II, который
противопоставил процессам нарастания энтропии (приближение к смерти)
усилия человека, возделывающего мир и преображающего космос [1].
Искусство
междисциплинарного подхода. Побиск Георгиевич удивлял разнообразием
своих познаний. В сферу его интересов входили философия, математика,
физика, химия, биология, кибернетика, теория управления, технические
науки, экономика, социология, психология, лингвистика. Он пишет: «Все
мои идеи – элементы общей цепи, связывающей второй закон термодинамики с
явлениями жизни, но каждая покрывает свою предметную область. Когда я
видел, что у меня цепочка от термодинамики до явлений жизни имеет пробел,
я начинал заниматься соответствующим вопросом» [6, с. 7]. Многим не
верилось в возможность такого широкого подхода, но он оказывался
возможным.
Проблема междисциплинарного синтеза
остро стоит в современной науке. В подходе Побиска Георгиевича
предлагается её решение при комбинировании трёх условий. Первое условие
– наличие одного инициирующего, организующего, интерпретирующего
субъекта (индивидуального или группового), который удерживает панораму
ведущихся работ. Для этого нужна цель, от масштаба которой зависит
энергия объединённого действия, и план достижения цели, поэтому в
организации междисциплинарных исследований используются (или должны
использоваться) методы сетевого планирования, с их помощью
координируются усилия коллективов из разных научных областей.
Второе условие – способность видеть «первоначала»
в разных предметных областях, т.е. владение методом категориального
анализа.
Третье условие – выработка и
использование единого языка, или метаязыка, на котором могут быть
выражены базовые и производные категории, заданы условия обращения к ним
и реализован обмен информацией между специалистами из разных областей
науки. Как показывает опыт, трудности междисциплинарного синтеза
зачастую связаны с невозможностью реализовать одно или несколько из
перечисленных выше условий.
Побиск Георгиевич стремился к предельно
универсальным языкам, поэтому естественно, что среди них он часто
упоминал язык математики вообще и геометрии, в частности. Мне кажется,
ему был бы интересен опыт не только Ж. Пиаже, на которого он ссылался в
своих лекциях, но и видного бихевиориста К. Халла, разрабатывавшего в
1930-е гг. единую концептуальную и организационную схему
экспериментальных исследований, спонсировавшуюся фондом Рокфеллера.
Занимаясь развитием наук о поведении, К. Халл надеялся, что «в конце
концов появится работа, состоящая в основном из математики и
математической логики. … с помощью математических методов будут выведены
теоремы, параллельные всем эмпирическим ответвлениям так называемых
социальных наук» [7, с. 57].
Другой универсальный язык,
интересовавший Побиска Георгиевича, связан с энергией, измеряемой в
единицах мощности. Благодаря этому типу единиц можно рассматривать в
одном ключе процессы жизни, физические, экономические и другие процессы.
Он полагал, что переход к измерению труда в единицах мощности неизбежен.
Закономерно, что научное управление обществом, определение общественных
потребностей, качество планирования предполагают физическое понимание
экономики, а это, в свою очередь, означает, что финансовые и
энергетические потоки должны соответствовать друг другу (цит. по [5, с.
14]). Идеи П.Г. Кузнецова совпадают с пониманием ключевой роли
энергетики в перспективах человечества.
Насколько я понимаю, Побиск Георгиевич
использовал и другие универсальные языки, формируя из них сложные
синтезы.
Этические
установки П.Г.Кузнецова. Они неотделимы от его научно-философских
идей. В первую очередь следует говорить об установке на высшие цели, т.е.
цели, связанные с человечеством. Замысел об овладении объективными
законами исторического развития для реализации космического
предназначения (переселение на другие планеты) и достижения бессмертия
всего человечества отчётливо противостоит идеям о конечности истории и
социал-дарвинистским представлениям о лишнем населении, от которого
предстоит избавиться.
Другая этическая установка –
отстаивание реальности. За последние десятилетия постмодернистское
мировоззрение, активно утверждавшееся в различных сферах, сильно
проблематизировало реальность, отсылая нас к различным её имитациям,
отрицая всеобщее в угоду единичному. В конце 1980-х Побиск Георгиевич
не использовал термин «постмодернизм», но он блестяще анализировал
финансово-экономические формы этого способа мышления (в частности,
перепроизводство мировой резервной валюты, не обеспеченной реальными
активами). Как оказалось, симулирование реальных активов является
инструментом власти и в других областях – от управления до научной
деятельности и повседневного общения, ведёт к расщеплению устоявшихся
смыслов и их вышучиванию, превращению нравственных норм в условности,
которыми можно пренебречь. Симулирование было всегда, но оно не имело
такого массового, а порой и тотального характера. Лечение, если
следовать П.Г. Кузнецову, связано с возвращением к реальным измерителям
экономических, политических и прочих процессов: сколько энергии
произведено, сколько детей родилось, сколько безработных трудоустроилось,
сколько идей выдвинуто и т.д.
Я выделяю ещё одну этическую установку.
У учёного может быть собственная система мысли, свой метод мышления,
которые не обязательно подгонять под какое-то имя. Не нужно бояться
авторитетов, если последние не в ладах с логикой или ставят ложные цели.
Свою правоту ты доказываешь своим творчеством, содержанием и масштабом
своих целей. В этом – урок самостояния, данный П.Г. Кузнецовым.
Встреча с Побиском была подарком судьбы.
Он воплощал титанизм советской эпохи, представленный деяниями знаменитых
учёных, конструкторов, военных, простых труженников. В его идеях – дух
созидания и победы, который нужен людям.
